lifeworksgestaltl1

среда, 24 декабря 2014 г.

Case #47 - Блог Gestalt #47 - - Конец отношений — это новое начало

Эта пара боролась некоторое время.
Первое, что сказала Ронда вовремя сеанса, было следующее: «мои родители развелись и я пообещала сама себе, что я никогда-никогда не сделаю это с семьей, которую я создала». Она была чрезвычайно расстроена. Брайэн обхватил ее рукой, но она отстранилась от него.
Я попросил его переместиться напротив ее, чтобы они могли видеть друг друга.
Второе, что она сказала: «Я выдохлась. Я не могу больше продолжать. Это взаимоотношение закончено для меня."
Брайэн был шокирован. Он сказал ей, что уже слышал, как она это много раз говорила раньше и он очень старался что-то изменить в их отношениях в течение предыдущих нескольких месяцев. Он начал это объяснять...Я остановил его. Когда мы объясняем что-то, это рассматривается как способ ухода от того «что есть», с точки зрения Gestalt.
Я попросил его просто сказать ей то, что он чувствовал. После того, как потребовалось значительное количество поддержки, он сказал ей, что запаниковал и чувствует себя брошенным. Он начал плакать.
Она сидела там еще некоторое время, не проронив ни слова. Когда я помог ей начать говорить, она сказала, что опустошена; это было слишком много в эмоциональном плане и она вышла из своей осведомленности. В Gestalt, когда такое происходит, мы оставляем в покое этого человека.
Поэтому я продолжал работать больше с ним – объясняя ему, что она не доступна, поэтому нет смысла продолжать на нее давить; я сидел вместе с ним в его переживаниях и помогал ему оставаться с самим собой в этом месте. Я признал, что понимаю, как он себя чувствовал, насколько ужасно было для него находиться в этом месте и насколько тяжело это было, когда она «закрыла все двери» и была совсем не доступна для него в этот час несчастья, когда она была так нужна.
Затем Ронда взглянула на него со слезами в ее глазах. Она сказала: это произошло с твоей матерью, и с твоей бывшей женой, я никогда не желала делать это с тобой.
Он сломался и погрузился в себя. Я попросил его не терять присутствия и обратить внимание на то, что сейчас у нее слезы на глазах и она стала доступной для общения, и признать, что в данный момент появилась связь. Это было очень тяжело для него.
Он сказал ей, что чувствовал себя виноватым, чувствовал, что он потерпел неудачу и он начал говорить о том, как бы он хотел продолжать свои попытки. Но я остановил его, потому что никакого эмоционального фона не исходило от нее для какого-либо разговора о будущем.
После этого я спросил ее может ли она принять то, что он сказал. Она выглядела опустошенной, поэтому я предложил ей сказать ему, что внутри нее нет места принять это — это было бы эмоционально правдивым заявлением с ее стороны.
Ему было очень тяжело слышать это. Я поддержал его в том, чтобы отразить это обратно ей. Ее ответом было то, что она заметила злость, обиду и грусть в его глазах. И я попросил его назвать, что именно каждая из этих эмоций значила для него.
Она слушала, но потом сказала: я не хочу продолжать и я чувствую себя ужасно, потому что я знаю, настолько это тяжело для тебя.
Брайэн просто умолк, погрузился в себя и насколько я видел, был недоступен. Я предложил ему сказать ей, что он не способен ее слышать в настоящий момент, но для него даже это было трудно.
Поэтому я попросил ее поговорить со мной. Это техника, применяемая в терапии двоих людей, состоящих в отношениях, - поддерживать одного из них, если другой недоступен, то есть давления нет и другой человек может быть просто свидетелем.
Ронда сказала, что хотела бы дать ему больше времени, чтобы принять эту ситуацию, но я сказал, что думаю он, возможно, никогда не примет эту ситуацию. Он любил ее и маловероятно сдался бы. Это было немного шокирующим для нее.
Поэтому я вытащил из нее больше чувств и личных заявлений.
После чего Брайэн стал доступен для общения и она сказала ему, что чувствует себя очень виноватой и очень сожалеет. Они плакали вместе. Он захотел приблизиться, но она сказала ему, пожалуйста, держи дистанцию.
Я спросил ее почему, она сказала, что не любит его больше. Я подверг это заявление сомнению: оно основано на ошибочной идее любви как чувстве в чистом виде. Вместо этого я попросил ее сделать из этого заявления что-то личное. Она сказала: «я затворила все свои чувства».
Это было ключевым заявлением, так как в этом случае оно говорит о действии, выборе и воле.
Но время было неподходящим, чтобы работать над этим: простое признание этого факта  тогда стало дверью, ведущей в область будущих вариантов выбора.
Итак, я попросил его подтвердить то, что он это услышал, и рассказать ей о своих чувствах. Ему удалось это сделать и они оба заплакали.
Однако что-то изменилось. На грани невозможного – и кто знает будущее – им удалось поддерживать некоторое основательное подлинное общение. Они оба достигли места переполнения, но с моей поддержкой одного из них, все еще присутствующего в эмоциональном плане в тот момент, они не потеряли способность продолжать и находиться там вместе, в этом месте утраты и отчаяния.
Окончательный результат был неизвестен. Но цель Gestalt состоит в достижении этого основательного подлинного общения; это становится почвой для реальных отношений – то, что до настоящего момента очевидно не хватало.
Блог Gestalt #48 - - Ведьма, деньги и болезнь
У Шонг-ли были серьезные проблемы со здоровьем в течение последнего года. После нескольких операций, ничего в физическом плане особо не помогало и становилось то лучше, то хуже.  Итак, с точки зрения психологии, было дано следующее объяснение. Она прошла через различные сеансы терапии по данному вопросу...поэтому мне было все равно, повторять их или нет, и я спросил ее прямо о том, с чем она уже имела дело. Не очень полезно загружать слишком большое количество различных подходов в одну и ту же проблему, и все это требует некоторого осторожного профессионального суждения.
Если вы идете к врачу, может быть полезным получить второе мнение, но возможно не стоит получать 4 или 5 – это просто сбивает с толку. Когда вы продолжаете работать над тем же вопросом, один и тот же терапевт может достичь глубины, но «смена терапевтов» может оказаться не только не продуктивной, но даже наоборот. Поэтому я не хотел просто автоматически нырять в самую глубину вопроса.
Я попросил рассказать о контексте: что случилось год назад, когда она впервые начала испытывать проблемы со здоровьем. Она связала это с тем временем, когда она приобретала некоторые бумажные «деньги», используемые в Китае для сжигания, в основном в память о ком-то. До этого ее отец умер 5 лет назад, и она приобретала их для этой цели.
Пока она осуществляла покупку, «ведьма» (с ее слов) предупредила ее не покупать слишком много, иначе она заболеет. Она сразу же попыталась вернуть покупку, но магазин отказался принимать.
Вскоре после этого, она заболела.
Я спросил ее об отношениях с отцом. Они были близкими, заботливыми и она каждый день о нем думала, часто связывая его с моментами ее жизни, например, с ее сыном.
Исследование обстоятельств чьего-либо поля влияния может оказаться важным, в отличие от непосредственного погружения в эмоциональные вопросы. Контекст дает важную информацию, которая может помочь задать направление терапии.
Итак, я попросил рассказать больше о частоте мыслей – по прошествии 5 лет, мне казалось, что это центральная часть и напоминание о своего рода незаконченном деле.
Она фактически не могла ответить в чем это заключалось или даже в действительности как она себя чувствовала, когда думала о своем отце, хотя выглядело это чем-то положительным.
На дальнейших сеансах возможным было погрузиться глубже в ее осведомленность, но при том, что вход был не найден, не хотелось идти на ощупь, угадывая, и лучше было остаться с тем, что она предъявила. Это один из способов, с помощью которых мы не прорываемся сквозь «сопротивление» в Gestalt.
Поэтому я присел на некоторое время, вбирая то, что она рассказала.
Я захотел использовать те структуры, которыми она уже оперировала: деньги, ведьма, и ее (почти) одержимость в мыслях о своем отце.
И я предложил ей некоторое домашнее задание: расширенный эксперимент Gestalt.
Я предложил ей приобрести одну единственную купюру бумажных денег. Я спросил, и у нее на компьютере появилась фото ее отца. Поэтому я посоветовал ей каждый день в одно и то же время ножницами отрезать крошечный кусочек бумажной купюры, класть его в печь для сжигания, включать компьютер с фото ее отца и просить его благословить ее жизнь, а затем выключать это фото.
Это то, что в быстрой терапии известно под названием «назначить симптом», и используется в Gestalt параллельно «Парадоксальной теорией изменения». Оставаясь в большей мере с тем, что есть.
Она хотела большего – очевидно продолжения ее неугомонного поиска большего количества терапии по данному вопросу, а также относительно изоморфа, о котором предупреждала ее ведьма, то есть о том, чтобы не быть слишком жадной в отношении получения слишком большого количества ценных «вещей» - в качестве которых выступали деньги.
Тем не менее, я отметил ее неугомонность и принял бы это во внимание для дальнейшей работы в другое время.
Она была на больничном, поэтому я спросил ее о том, как она провела свой день. Она оставалась дома,  и в основном в ее распоряжении были 8 часов, в течение которых она готовила, отдыхала и выходила на прогулки.
Я спросил ее, были ли какие-то социальные вопросы, которые имели значение для нее и она ответила отрицательно.
Поэтому я предложил ей найти сервис проект, который бы она хотела начать и учредить в честь своего отца.
Это позволит изменить его символический образ, вместо экранной заставки — жизнь и вовлеченность, а не существование в болезни, в воспоминаниях о смерти и в апатии. Это также могло бы дать ей что-то, о чем можно было бы думать в течение дня — «чему можно было бы посвятить свою жизнь».

понедельник, 15 декабря 2014 г.

Case #46 - Блог Gestalt #46 -- Опарыши

Фелисити рассказывала о том, что у нее ночные кошмары. В Gestalt мы не применяем заранее подготовленные интерпретации снов, но кошмары часто связаны с агрессией; и мы рассматриваем все аспекты сна в связи с тем человеком, кому он снится, поэтому кошмары связаны с чьей-то собственной агрессией.
Сон Фелисити, который регулярно повторялся в различных формах, состоял в следующем:
Она была в подвале и там были опарыши. Их там были сотни тысяч.
Затем, в следующей сцене, она подбрасывала опарыши вверх – все ее тело кишило ими. Ей удалось их всех подбросить вверх, кроме одного.
Теперь, узнав про этот сон, вы могли бы провести весь день в поисках интерпретаций. На самом примитивном уровне, подвал представляет собой то, что располагается под нами, а опарыши очевидно имеют отношение к чему-то очень неприятному в человеке.
НО, мы даже так далеко не заходим в Gestalt.
Мы просто остаемся с тем, что есть — опыт человека, и то их собственное значение сна, которое формируется через опыт.
Поэтому я предложил Фелисити говорить за каждого персонажа сна. В качестве опарыша она говорила о том, каково это быть толстой, ленивой и бессильной.
Единственный опарыш, который остался внутри ее, также выразил желание выбраться оттуда.
В качестве следующего шага необходимо было все обыграть. Поэтому я присоединился к ней и мы обыграли то, как-будто мы были опарышами, ходили вокруг.
Я сказал о том, что у всех нас есть какие-то опарыши внутри – вещи, о которых мы просто не желаем рассказывать другим.
Я рассказал о некоторых своих – моя злобность в определенных ситуациях, и я привел ей некоторые примеры.
Если материал очень трудный, важно, чтобы терапевт вел процесс сам.
Сначала она не очень соглашалась определить что-нибудь подобное в ней самой. Я заметил выражение ее лица – своего рода гримаса невинной девочки. Я высказал то, что увидел, и обыграл это ей.
Я сказал: "ну, это не похоже на то, как выглядит человек, у которого есть опарыши внутри!"
Мои слова создали конфронтацию между ней и тем человеком, которого она проецировала, а также пробудило в ней желание быть более подлинной.
Она назвала некоторые аспекты себя, которые были похожи на опарышей, и я признался, что заметил, насколько трудно это было для нее. Затем она «надела» на себя прежнее выражение лица. В этот раз я отметил, что имеет место внезапная неуместность - как-будто она пыталась избавиться от того, чем она только что поделилась.
Мой комментарий дал ей осведомленность, мгновенным способом, о ее процессе отречения. Осведомленность в Gestalt всегда связана с внезапностью – что приводит к осознанию человеком того, кем он является прямо сейчас.
Затем я попросил группу поделиться своими собственными «само-опарышами». Это в дальнейшем уменьшило постыдность огласки для Фелисити и создало некую связь в группе, пока мы делились своими более глубокими «я» и заодно хорошо проводили время по ходу процесса.

понедельник, 8 декабря 2014 г.

Case #45 - Блог Gestalt#45 – Как справляться с несчастьем

Бетти хотела поговорить о ее страхе. Она не могла определить, в чем он заключался или с чем он был связан.
Но перед тем, как я нехотя согласился на ее тему, я захотел узнать больше о ней. Я спросил  ее о детях, замужестве, работе. Она недавно уволилась с работы, на которой она проработала 20 лет, и была на некотором переходном этапе. Ее семейной жизни ничто не угрожало — она была устроена; у нее прекрасная и талантливая дочь, и ее муж любил ее.
Но когда я взглянул на нее, она не выглядела особо счастливой. Я спросил ее о том, счастлива ли она и она ответила, что нет. Все считали, что у нее идеальная жизнь, идеальная семья. Я спросил о том, что же было не так.
Она сказала: мой муж любит меня больше, чем я люблю его. Я чувствую себя в безопасности с ним, но это было спланированное замужество и он «не мой тип». Я спросил ее, какой же ее тип - сильный характер, ясное личное видение в жизни и хороший вкус. Он не был ни одним из перечисленных.
Это произвело на меня впечатление, и мне потребовалось некоторое время, чтобы принять это внутрь себя. Великолепная жизнь, но не хватает чего-то очень важного. Я снова взглянул в ее глаза, и мог увидеть, насколько несчастной она была. Я спросил ее, сколько ей было лет - 44 . Я спросил ее, провела бы она следующие 44 года с ним, она ответила, что да.
Так что было ясно, что это было ее выбором. Но ценой этому был своего рода базовый разрыв в ее ощущении единения во взаимоотношении. Некоторого рода базовая потребность в страсти, встречах и синергии отсутствовала при этом. Она устроила свою жизнь как действительно счастливую, но в какой-то части она не удовлетворяла более глубоким потребностям.
В Gestalt мы заинтересованы в выборе и понимание выбора достигается в условиях экзистенциальных понятий. Жизнь бросает нас в самые различные ситуации, но у нас всегда есть выбор. Наше ощущение несвободы происходит не из внешних условий, но через забывание нашего момента как момента выбора.
Вместе с выбором также приходят последствия и жизнь именно тогда хорошо прожита, когда мы берем на себя ответственность за последствия вместо того, чтобы пытаться обвинить других, или вместо того, чтобы проводить нашу жизнь в сожалении о том, что мы не живем где-нибудь в другом месте.
Это было очень похоже на то, с чем столкнулась Бетти. Ее выбор был понятен, и последствия тоже. Но она была несчастной и, если только она не хотела оставаться в таком положении, что-то должно было измениться.
Что было в нашем распоряжении — это те различные варианты на выбор в пределах той структуры, с которой она решила остаться.
Я провел некоторое время просто оставаясь с ней рядом, наблюдая за ее грустью, признавая все как есть. Это пространство взаимоотношений, в котором ничего не должно меняться, где нет повестки для действий и акцент делается на том, чтобы быть там, быть с кем-то и еще на понимании. Это также известно как пространство «Я-Ты».
После этого, я перешел к вопросу «что возможно». Перейти к этому этапу с самого начала просто значило бы найти своего рода «решение» для ситуации, которое в принципе не имела решения. Но после присутствия в течение некоторого времени в этом месте бытия мы могли вместе исследовать другие варианты на выбор и перспективы.
Я спросил, знал ли он о том, что она несчастлива, показывала ли она ему это также, как показала мне. Она сказала, что нет. Поэтому я поделился с ней случаем из своей собственной жизни, когда моя девушка открыла мне то, что она несчастлива и это оказало сильнейшее влияние на меня. Так как он любил ее, это могло стать началом своего рода перемены в отношениях.
Я отметил, что он никогда не будет ее «типом», но если создать ему стимул, он может предпринять некоторые шаги в этом направлении. В первую очередь действовать нужно было ей, чтобы сообщить ему свое истинное «я» и нужды. Трудность состояла в том, чтобы сделать это таким способом, который бы произвел положительные результаты.
Я предложил ей попросить его смотреть в ее глаза в течение 10 минут, молча, и таким образом показать ему как она несчастна. После этого, она могла бы обсудить с ним некоторые небольшие изменения, с которых она хотела бы, чтобы он начал, которые имели бы значение для нее.
Но это необязательно стало бы решением проблемы ее несчастности. На самом деле, она находилась в той ситуации, когда она не получала то, что хотела. Поэтому я предложил ей, чтобы она активно исследовала как свою креативность, так и некоторого рода духовную практику. Это бы помогло ей найти такую основание счастья, которое не зависело бы от ее внешней среды.
Предлагать такие вещи в качестве своего рода универсального решения — это не то, что одобряется в Gestalt. Но в контексте того глубокого ощущения, когда ты чувствуешь себя застрявшим в тупиковой ситуации, такие возможности становятся значимыми на уровне личного, и существует основательная мотивация двигаться в этом направлении. Если существует заинтересованность, человеку можно помочь через поддержку на практике — разговором о том, как это может произойти, и рядом вариантов.

четверг, 27 ноября 2014 г.

Case #44 - Блог Gestalt #44 – Кокон и перерождение

Николь очевидно была огорчена. Она говорила о той мечте, которая у нее была, ассоциируя ее с образом кокона, из которого она боялась выйти, так как не знала сможет ли она переродиться или просто умрет.
Я поддержал использование образа кокона. Я предложил эксперимент на его основе -  иногда нет необходимости выяснять все подробности содержания, но можно просто оттолкнуться от ясной и сильной метафоры, которую предложил клиент. В нашем  случае мы имеем очевидно трансформируемую метафору, имеющую прямое отношение к терапии, и такую, в которой содержится и желание перемен и страх перемен. Эксперимент Gestalt также называют «безопасная скорая помощь», и вот то равновесие, которое мы всегда стремимся достичь: помогать клиенту продвигаться в своем желании жизни и, в то же самое время, искать способ сделать принятие на себя риска в связи с этой попыткой попробовать что-нибудь новое достаточно безопасным.
Итак, я попросил полудюжину людей в группе собраться вокруг нее в кокон. Она сразу же начала плакать сильнее, а затем опустилась на землю. Я указал каждому на то место, которое они должны были занять, разместившись вокруг нее. Я сказал ей не уходить в себя, но поддерживать зрительный контакт. Иначе можно было бы просто удалиться, погрузившись в свой собственный мир, вне взаимоотношения. В этом случае эмоция просто продолжала бы циркулировать таким образом, который в действительности не перемещал бы ее.
Когда она это сделала, она посмотрела на одну из женщин и сказала «Ты мне не нравишься». Однако это было сказано очевидно не о женщине — ей что-то напомнило ее мать. Поэтому я попросил ее говорить непосредственно со своей матерью, сказать ей любые слова, которые она хотела бы сказать.
Она спросила: «Почему ты оставила меня». В Gestalt мы считаем такие вопросы бесполезными и просим людей переформулировать их в заявления взамен вопросов.
Исходя из этого были сделаны ее заявления: ее боль в отношении того, что будучи ребенком она была брошена своей матерью. Опять-таки, мне не нужно было знать какую-либо ее историю или подробности, чтобы работать с ними. Она пребывала в процессе и этого было достаточно.
Я должен был оказывать ей поддержку, чтобы она не теряла присутствия, поддерживала зрительный контакт, глубоко дышала. Появилось много эмоций, как для нее самой, так и для представителя ее «матери».
Поддержка стоящих в круге была очень важна, чтобы у нее появилось ощущение того, что ее удерживают в том месте, в котором она обычно внутренне сокрушена.
Наконец, она очень устала и просто захотела прилечь.
Поэтому я дал ей лечь на колени представителя ее матери и позволил ей заснуть.
Когда она проснулась 10 минут спустя, она почувствовала себя заново родившейся и с ощущением теплоты и взаимосвязи в ее сердце, в котором ранее была пустота и боль.

понедельник, 17 ноября 2014 г.

Case #43 - Блог Gestalt #43 – Ядовитый голос матери

Тереза оставила безопасную работу, чтобы начать свое собственное дело. «Чтобы рискнуть» - было той причиной, которую она указала.
Однако она испытывала сильное беспокойство большую часть времени кроме тех моментов, когда она точно знала, что что-то не получится. По мере того, как она приближалась к успеху, она чувствовала себя тревожно вплоть до того момента, когда успеху уже ничто не угрожало. Эта тревожность также отражалась на ее личной жизни.
Она не понимала откуда она приходит или что ей нужно делать с этим ощущением.
Казалось, нужно было сделать что-то из области самоконтроля – необходимо было владеть собой, чтобы события развивались определенным образом. Я попросил ее описать контекст своего поля влияния. Нам удалось установить, что ее мать очень активно вмешивалась в управление.
Пока мы с ней говорили об этом, у нее разболелась голова. Мне стало ясно, что в «ее голове» была ее мать. Поэтому я предложил ей перенести ее мать на кушетку и поговорить с ней. Это классический эксперимент Gestalt – предпринимать интрапсихические диалоги и делать их понятными.
Я попросил ее сказать что-нибудь своей матери, а затем поменяться с ней местами на физическом уровне -  сесть на место «матери» и ответить за нее.
Я был в достаточной мере шокирован теми вещами, которые говорила ее мать. Очень постыдное и даже хуже: например, она унижала Терезу за то, что она «уродлива», чего нельзя сказать о ее красавице-сестре; говорила ей, что она плохой человек; говорила ей, что она (мать) в действительности не хотела иметь детей, что это было просто обязанностью и, в любом случае, она хотела бы родить мальчика.
Это не просто обычная скудная способность к материнству, но заслуживает названия «ядовитое материнство». И не является тем, что можно исправить, превратив в диалог.
Я предложил, чтобы мать перестала разговаривать с Терезой и чтобы я «проинтервьюировал» ее — нужно было попытаться понять ее больше.
Я сделал так….и мать дала разные интересные ответы, подтверждая вышеуказанный «диагноз». Она считала Терезу обузой и беспокоилась только о том, насколько ее дети создавали благоприятный образ ее как матери. Тереза в настоящее время преуспевала в финансовом плане, поэтому это создавало благоприятный образ матери и мать она больше так не раздражала как раньше.
Сейчас..вы можете сказать, что все это — проекция Терезы и только. Но те заявления, которые мать сделала Терезе в этом диалоге были теми словами, которые она использовала по отношению к ней в действительности.
Суть была в том, чтобы не искать патологий в ее матери – она, очевидно, сама вела борьбу с чем-то. Но понятно, что подобное обесценение чьего-то собственного ребенка стало бы ядом...и привело бы к нехватке уверенности в себе этого ребенка, и в итоге привело бы к тревожности.
Поэтому я предложил ей завести разговор с ее матерью, но в этот раз расставить очень определенные границы. Она начала вопрос с «пожалуйста, не...». Я прервал ее...так как эта словесная конструкция все еще была выражением зависимости от того, что ее мать что-то сделает, но это выглядело маловероятным.
Я попросил ее переформулировать эту конструкцию таким образом, чтобы она исходила от нее самой.. "Я не допущу….". Эта фраза устанавливала четкую границу — то есть то, что является важным моментом в Gestalt.
Любое из подобных нескольких заявлений было очень сильным. Ей потребовалась помощь, чтобы сформулировать их. Затем она почувствовала себя более умиротворенной, и получила лучшее понимание того, что ей необходимо сделать, чтобы не допускать голос матери в свое сознание, который подрывал ее уверенность в себе .
Это подразумевало проведение классического эксперимента Gestalt: превращение тупикового внутреннего диалога в открытый, а затем предоставление поддержки, необходимой для перемещения в это место.

понедельник, 10 ноября 2014 г.

Case #42 - Безопасный и небезопасный

Ясмин недавно развелась. Она говорила о том, как хотела повзрослеть и больше отделиться от своих родителей. В ее глазах было много эмоций, которые я наблюдал и комментировал, вместе с другими различными вещами о ней: цветная шаль, бусы вокруг ее шеи.
Она сказала: «Я чувствую себя в безопасности с тобой». Я ответил: « в некотором смысле это защита, потому что я - это просто я, безопасный во многих отношениях, и, в какой-то момент, я, вероятно, буду скучать по тебе и, следовательно, не буду таким же безопасным». Ей было непросто слышать это и мои слова напомнили ей о тех трудностях, которые были у нее с отцом, и о ее необходимости определить границы в отношениях с ним, когда она чувствовала себя смущенной и туманной.
Она сказала, что ценит то, что я ее заметил..и это было тем, в чем она нуждалась. Она говорила о том, как ей трудно сделать так, чтобы ее родители заметили ее как отдельную личность, и о ее первоначальных трудностях с ними, которые связаны с тем, что она была любимой только условно, за хорошее поведение.
Пока я сидел рядом с ней, я говорил о тех способах, с помощью которых я мог видеть ее детское «я» с ее потребностью в одобрении, принятии и заботе; и в тоже самое время ее взрослое «я», желающее дифференциации и нуждающееся в ней, в том, чтобы быть самой собой, найти свою собственную основу для определения своих границ.
Это стало основательным прорывом для нее, возможность быть увиденной с этих обеих позиций и, чтобы эти две позиции имели место в одно время. Это было одним из тех моментов «я-ты». Я говорил о том, как, в этом месте, в котором я чувствовал себя пространным и приземленным и присутствующим, я на самом деле мог создать условия безопасности для нее, чтобы она смогла ощутить себя удерживаемой/поддерживаемой/посещаемой, а также освобожденной – получить поощрение тому, чтобы войти в свою собственную жизнь и получить возможность встретиться на равных.
Это резонансом откликнулось на многих уровнях общения с ней. Я разговаривал с ней как со взрослой, не нарушая как границы между нами, так и взаимосвязи между обеими людьми, которые ищут что-то в отношениях. После чего я попросил ее говорить со мной с позиции ребенка, называть то, что она хотела получить от меня.
Она сказала, что то, чего она так ждала от своего отца, было признанием того, что она была важна для него. Я сказал, что счастлив переключиться в режим «отца»: я вырастил своих дочерей...и мог бы обращаться к ней с этой позиции. Поэтому я обратился к ней «как» ее отец,  и говорил, насколько дорога она была для меня.
После чего она захотела услышать, что ее любили независимо от того, кем она была. Я повторил эту фразу, объяснив, что, хотя я могу не согласиться с тем выбором, который она сделала, или мне могут не понравиться некоторые ее черты, фундаментальная основа семейных отношений для меня состояла в любви.
В этом смысле я мог откликнуться на ее основательную потребность быть увиденной в этом месте. По природе терапевтического процесса я в действительности не был ее отцом, но воздействие было практически идентичным тому, как если бы я был.
Это результат установления прочной и глубокой основы для взаимоотношений в терапевтическом процессе, которая позволяет таким утверждениям иметь  трансформативное воздействие.
Она чувствовала себя более целостной и способной соединить в себе и взрослую и детскую части самой себя.

понедельник, 3 ноября 2014 г.

Case #41 - Беспокойный клиент

Франсуа кашляла, и делала это так, что это по-настоящему нервировало меня. Она приступила к работе, и я поднял этот вопрос. Я сказал: «Ну, ты действительно привлекла мое внимание этим кашлем». Она ответила: что «да, она склонна беспокоить людей». Я ответил: «хорошо, ты меня побеспокоила этим кашлем».
Итак, мы исследовали, что значит быть «беспокойным». Я объяснил, что существуют также положительные моменты в том, чтобы беспокоить людей, например, комедианты этим занимаются. И революционеры. И те люди, которые нарушают статус кво в группе: они тоже нужны. Я захотел определить слово «беспокойный» иными способами, расширить ее ощущение доступного ей выбора.
Я попросил ее «побеспокоить» нескольких людей в группе. Она игриво ущипнула щеку одного из присутствующих, а затем наступила кому-то на ногу.
Это были теми легкими и веселыми действиями, которые она спонтанно совершила, и которые сразу же создали у нее ощущение «беспокойного» поведения в несколько ином ключе.
Я спросил о ее контексте: кто был беспокойным в ее семье. Она сказала, что недавно узнала о том, что у ее матери есть отношения на стороне в настоящее время. По мере того, как я узнавал больше, оказалось, что ее отец имел отношения на стороне годами.
Было заметно, что это беспокоило ее, но я не хотел слишком глубоко погружаться в дела ее родителей. Она сказала, что чувствовала себя виноватой...так, как будто каким-то образом отношения ее матери на стороне были ее виной, потому что она уехала из дома.  Я сказал: «ну, это не тебе решать, нести ли тебе ответственность за действия твоей матери».
Я захотел переместить фокус внимания обратно на нее. Поэтому я произнес: «ты смотришь на меня с пристальным вниманием – прямо сейчас ты получаешь от меня внимание». Она сказала, что чего-то не хватало по мере того, как она росла – ее родители были настолько заняты своими проблемами и конфликтами, что она не получала особого внимания. И если она все-таки его получала, то это было в резкой форме. Она говорила о том, что хотела получить любящее внимание, а не внимание в форме критики. Я заметил, что для детей негативное внимание — это лучше, чем его отсутствие…этим я признал наличие выбора в том, чтобы быть в каком-то смысле «беспокойной» в ее взрослой жизни, чтобы привлечь внимание, даже если этот вид внимания, который она получает, не очень приятный.
Я попросил ее обратить внимание в настоящем моменте на то, каково это — получать мое внимание и внимание группы. Она отметила легкие изменения во внимании группы: несколько человек были расстроены. Я мог видеть, насколько гармонично настроена она была на динамику изменения направления внимания в группе.
Я сказал: "хорошо, я хочу, чтобы ты действительно присутствовала в том внимании, которое я уделяю тебе прямо сейчас». Мы сидели там некоторое время. Я заметил, что я чувствовал себя пустым...обычно что-то приходит ко мне, креативные эксперименты, озарения, понимание. Я просто чувствовал себя абсолютно опустошенным с ней, как пустынный ландшафт.
Поэтому я сказал ей об этом, и она подтвердила, что «да», ей говорили уже об этом ее супруг и другие...и что она тоже чувствовала себя опустошенной.
Таким образом, я понял, что это общее пространство в моменте «я-ты». Часто такие моменты интимности и связи понимаются, как наполненные глубокими чувствами. Но в этом случае единение было своего рода пустотой. Я сказал: «это тяжело для меня, как будто я потерял всю мою креативность; я не привык к такому». Она оживилась: ей понравилось слово «креативность».
Она сказала: «я хочу сделать что-то, что покажется беспокойным и вызывающим для тебя». Я попросил ее продолжать. Она поцеловала меня в щеку. Я сказал: «Ах, всплеск цвета на фоне ландшафта!»
Это был момент яркого контакта, в контексте глубокого момента единения. В результате в ней произошла основательная перемена, что-то высвободилось.
Это стало результатом нелинейного процесса следующего потока осведомленности по мере того, как она возникала между нами: тема внимания и беспокойства. В Gestalt мы не очень много работы делаем линейным/целевым способом, но больше работаем подобно течению реки, двигаясь с потоком, погружая себя в феноменологию клиента, и наблюдая за своими собственными ответами. Конечный результат — это интеграция, или, как ее можно назвать, воплощенное озарение.

воскресенье, 26 октября 2014 г.

Case #40 - Нуждаясь в поддержке, нуждаясь в независимости

У Марты в глазах стояли слезы и она кусала свою губу. Я заметил это, и она сказала, что пыталась сдержать свои чувства. Я попросил ее сделать вздох и не терять присутствие… а потом слезы потекли еще больше.
Она рассказала свою историю, долгую и насыщенную болью историю, которая сопровождалась обильными слезами. Ее отец работал в другом городе. Ее мать, сестра и она сама переехали в небольшой город, пока его не было и должны были жить у родителей ее матери. Но дедушка издевался над всеми ними...если дети слишком много шумели, он угрожал выкинуть их всех из дома и на самом деле выставлял их чемоданы наружу несколько раз. Еще до этого ее сестра жила со своими дедушкой и бабушкой и каждый раз, когда она и ее мать приезжали к ним, дедушка с бабушкой находили какой-нибудь порок у Марты, чтобы противопоставить это ее сестре.
В конце концов ее мать уехала из того дома, в свой собственный. Но она была красивой женщиной и часто мужчины из магазина, в котором она работала, заходили к ней в дом,  чтобы пригласить ее куда-нибудь. Она обычно отказывала им, но однажды она позволила одному мужчине зайти и начать отношения. Марта всегда боялась, когда он приходил в дом.
Когда об их отношениях узнали, ее мать публично пристыдили в той небольшой общине, в которой они жили. А Марту клеймили дети в школе. После этого вернулся ее отец, дедушка с бабушкой побили ее мать...травматичные события продолжались снова и снова.
Это была история, полная боли и страданий. Пока она ее рассказывала, она схватилась за мою руку и крепко ее сжала. Мы сидели так, пока она не сняла с себя этот груз.
В психотерапии встречаются разные истории. Некоторые странные, мертвые и повторяющиеся, нацеленные лишь на возобновление беспомощности и, возможно, на то, чтобы вызвать сочувствие. Такие истории необходимо переносить в настоящее время, приносить в жизнь посредством воплощенных экспериментов и пропущенных через дыхание эмоций.
Но эта история была живой, она все эти 30 лет сидела там и ждала, когда ее расскажут, и в правильных обстоятельствах вышла наружу, протекая мимо, высвобождая и интегрируя все по ходу.
По мере того, как она успокоилась, я отпустил ее руку, оставаясь рядом с ней.
Марта действительно отметила, что был свет в этом пути. Те интимные моменты, которые она делила со своей матерью и сестрой, несмотря на то, что у них были только бобы и хлеб, чтобы есть. И те молодые люди, которые ухаживали за ней, в особенности первый, который был любящим и поддерживал ее в ее семейных проблемах.
Эта поддержка продолжалась даже в отношениях с ее супругом, с которым она была близка, и у них были очень любящие отношения. Все было хорошо. Кроме того, что по прошествии 20 лет, когда выросли их дети, ей больше не нравилось ее рабочее место, которое было ее убежищем в то время, когда она впервые вышла из этой болезненной семейной ситуации.
Она искала новое направление, для личного роста и для того, чтобы внести изменения в карьеру. Но ее супруг удерживал ее за руку, как прежде. Их отношения работали, так как она нуждалась в поддержке и он поддерживал ее. Но сейчас ей нужна была независимость, а он все еще удерживал ее.
Я отметил существующую параллель с сеансом. Я был ей нужен по мере того, как травма проявляла себя. Но в конце, я мог отпустить ее руку и ей просто было нужно, чтобы я был рядом с ней, больше не удерживая ее.
Я обозначил для нее своего рода заявление, которое она могла бы сделать своему мужу, помогая ему понять то и быть способным справиться с тем фактом, что ей необходимо было войти в мир более независимо, а также, возможно, помогая ему справляться со своей собственной незащищенностью в этой связи. В свою очередь это было бы той поддержкой от него, в которой она сейчас нуждалась, в том, чтобы спокойно относиться к ее приходам и уходам.
Достигнув этого момента в сеансе, она смогла увидеть, как ей нужно продолжать вести себя в своем взрослении и дифференциации, справляться с изменяющейся динамикой в своих отношениях и в своей позиции в ее собственной жизни.

четверг, 23 октября 2014 г.

Case #39 - Талантливый флорист

Когда я попросил добровольцев мне помочь, Фрэн даже подпрыгнула. Я заметил ей, что в предыдущий раз она была первой, чтобы задать вопрос.
Вместо того, чтобы задавать ей вопросы, я начал с тех точек соприкосновения, которые у меня уже были с ней, - те вещи, которые я различал и позже мой ответ на аспекты моего опыта общения с ней.
Она отметила, что часто первой проявляет инициативу, и я поделился тем, что это верно также для меня. Это мгновенно создало общую почву для нас. Я спросил ее о том, какую работу она выполняла: флорист, но она также говорила о том, что хотела открыть свой собственный магазин цветов и что ей суждено сделать его успешным предприятием. Я мог видеть, что она была яркой уверенной молодой женщиной и я сказал ей, что когда я слушал то, как она делилась своими планами — я верил ей.
Опять-таки, все это — создание основы для взаимоотношений и определение того, что не укладывается в них, с точки зрения условий процесса.
Я спросил ее, какой ее любимый цветок (чтобы определить, что какие образы ей нравились). Она назвала подсолнечник. Я отреагировал тем, что отметил, как они нравились мне и что именно мне нравилось в них. Она сказала, что ей нравится ряд вещей: они счастливые, яркие, сильные, высокие…
Она особенно выделила слово «сильные», когда произнесла эту фразу, поэтому я спросил о тех способах, с помощью которых она чувствовала себя сильной. Она объяснила, что она на самом деле сильная и счастлива, что это так, хотя, по ее ощущениям, если ее разозлить, она могла быть разрушительной.
Поэтому я предложил ей некое «терапевтическое сражение», в котором мы стояли друг напротив друга и отталкивались с упором в ладони друг друга. Это было весело и позволяло ей ощущать всю мощь своей агрессии безопасным способом с помощью игры и контакта. Эксперимент также показал ей, что ее злость и агрессия могли бы быть позитивными, а не только негативными. Это расширило основу взаимоотношений между нами.
Я заметил, что сильные женщины не всегда ценятся в обществе, назвав некоторые возможные контекстуальные факторы, чтобы убедиться, как она к ним относилась. Она ответила, что иногда ей казалось, что она реагировала даже слишком сильно, что шокировало людей. Я попросил привести пример, и она рассказала о водителе такси, который не хотел использовать счетчик и она орала на него. Я мог понять ее реакцию, и отметил, что возможно сделал бы то же самое. Но все-таки, она сказала, что чувствовала себя несчастной, когда теряла контроль над собой.
Поэтому я спросил о ее контексте, ее семье и о тех, кто еще в ее семье терял контроль над собой. Она сказала, что ее отец довольно часто был очень эмоционален в выражении своих чувств, когда она росла. Но вместо того, чтобы бояться этого, она сама стала такой...и поэтому ей не нравилось терять над собой контроль, когда она злилась, насколько это было уместным в ситуации с такси.
Я мог это понять и предложил, что поскольку сейчас она уже выросла, возможно, она могла бы решить, каким качествам своего отца она хотел бы подражать, а каким  - нет. Итак, я поставил стул перед ней, который представлял ее отца, и попросил ее «говорить непосредственно с ним» об этом, помогая ей формулировать фразы, чтобы сделать понятным то, что она ценила и хотела сохранить, а от чего хотела бы избавиться и чему поэтому не хотела подражать.
После этого она почувствовала облегчение и большую способность находить комфорт в своей агрессии, как в силе, вокруг которой она может делать свой выбор, а не как в чем-то, что заставляло ее чувствовать себя плохо, или вести себя вызывающе.
Это то, что мы называем «интеграцией» и что происходит не только на когнитивном уровне в условиях интуиции, но, в особенности, на соматическом, поэтому действительно представляет собой смещение на уровне телесной основы.

понедельник, 20 октября 2014 г.

Case #38 - Женщина, которая потерпела неудачу


Джемму беспокоили неудачи. Она потерпела неудачу во всем: у нее было 5 ЧП в работе на одну компанию, она делала ошибки в расчетах, и это продолжалось снова и снова, она чувствовала себя неудачницей.
Когда она подняла эту проблему, я насторожился. Она рассказывала историю за историей, предыдущая сливалась с последующей. Она была плаксивой, зыбкой и я мог видеть, как я работал с ней на протяжении многих часов, и, тем не менее, мы ни к чему не могли прийти. Она также упомянула проблемы, которые у нее возникали с ее родителями после того, как она от них уехала, что она была очень зла на них, что у нее возникали подозрения в отношении ее отца и его мотивации. Ясно было то, что она отчаянно нуждалась в помощи, и что именно это отчаяние отталкивало меня. Я ловил себя на той реакции, что хотел уклониться.
Поэтому я понял, что мне нужно было переместиться прямо в сердце всей этой проблемы и внедрить себя туда. Я сказал: тогда давайте работать с неудачами; это происходит прямо сейчас – ты уже терпишь неудачу в общении со мной – твой стиль общения оказывает влияние на меня. Она кивнула: она могла почувствовать, что у меня была такая реакция и, конечно, этот опыт был ей знаком.
Первое, что нужно сделать тому, кто заперт в существовании, которое реализуется способом саморазрушения, это полностью перенести все в настоящее время, а не слушать истории об этом. И лучший способ это сделать — это посмотреть, как это развивается во взаимоотношении.
Затем я попросил ее поиграть в небольшую игру со мной. Я хотел, чтобы она догадалась, как я реагировал на ее неудачу в отношениях со мной – после каждых двух попыток, я скажу ей попала она в цель или нет.
Ее догадка была о том, что я прилагал все свои усилия, чтобы оставаться терпеливым. Я сказал, что нет. Еще одна догадка была о том, что я чувствовал сострадание по отношению к ней. Я сказал: нет.
Я ответил ей: я чувствую раздражение в отношении тебя.
Затем я попросил догадаться, что именно я чувствовал. Она угадала, что я подавлял эти чувства в себе. Я ответил, что в этом есть только маленькая доля правды. Ее догадкой было то, что ощущения у меня возникали в животе и груди.
Затем я сказал ей, что на самом деле я злился на нее, и что я чувствовал это в своей груди, как своего рода внутреннее давление.
Я попросил ее выполнять этот эксперимент, потому что хотел вытащить ее из этой трясины самосожаления и формулы запертости в неудаче. Я хотел, чтобы она увидела, что этот опыт создается совместно и что на самом деле не только она страдает. Это было ужасным также для меня. Я также попросил ее делать это, так как она заметным образом страдала от паранойи (в связи со своим отцом) и поэтому лучшим вариантом было бы практиковать «игру в догадки» открытым образом, чтобы ее можно было поправить, вместо того, чтобы ей изолироваться в ее собственных предположениях.
Затем я предложил ей поменяться местами. Я займу ее место и наоборот. Итак, я был грустным, удрученным, чувствовал себя неудачником, а она была тем, кто злился.
Она отметила себя в этой роли: «Я прямо как мои родители: читаю нотации, кричу, критикую, принижаю, оказываю давление к действию».
Этот прием был полезным, так как с его помощью снова удалось вытащить ее из этой идентифицированной части полярности, предоставив ей возможность прочувствовать все, что происходит, в более широком плане через опыт.
Затем я предложил ей метафору о трудоустройстве: как будто она нанимала меня на работу, которая заключалась в том, чтобы злиться на нее; и она реализовала ее настолько успешно, что уже через минуту, в течение которой я ее слушал, я действительно почувствовал злость. Я также заметил, что в какой-то степени я согласен играть роль с другой стороны, и именно та часть меня, которая была склонна к садизму согласилась это сделать.
Я объяснил, что это игра с двумя участниками. Она отметила, что на самом деле, когда она играла роль той стороны, которая злится, это напоминало ей о том давлении, которое исходило от ее бабушки и дедушки таким же образом.
Поэтому, фактически, таким образом действовало ее поле влияния.
Я привел ей другую метафору: произведение, и артисты желающие его исполнить. Она должна была воспроизводить произведение в каждой области ее жизни. Она согласилась. Это позволило обозначить рамки тому, что происходило в ее поле влияния, вместо того, чтобы перемещать все в индивидуальные условия (в отношении ее проблемы), а также делало акцент на обязательной и неумолимо повторяющейся природе ее опыта и опыта других людей вокруг нее в таком обменном процессе.
После этого я попросил ее выбрать какую-нибудь известную пьесу, с которой она была знакома с такими действующими героями, которые были близки ее собственному полю влияния. Она описала одно конкретное драматическое произведение с персонажами, действия которых в точности отзывались эхом всего процесса, который мы только что открыли.
Затем я попросил ее привести пример другой истории: кинофильма или театральной постановки, в которых был другой сценарий. В этом я мог видеть картину более широкого плана, другие ресурсы в области влияния, другие пути существования. Она выбрала Гарри Потера и, когда я спросил ее, каким персонажем она хочет быть, она сказала, что самим Гарри.
Итак, я попросил ее теперь посмотреть на меня взглядом Гарри Потера. Сделал я это потому, что в самый первый раз она реализовала весь сценарий жертвы при помощи взгляда, который она создавала своими глазами — она смотрела на меня особенным образом.
Она попробовала этот эксперимент и по мере того, как мы исследовали природу Гарри Потера, его неспособность убивать и т. д., она начала получать более уверенное понимание самой себя в этой маске.
Она чувствовала смещение в своей личности, с другой стороны, я воспринимал ее по-другому.
Чтобы пройти через этот процесс, от меня требовалось действительно присутствовать с ней и быть очень честным все время. Я работал над взаимоотношением с помощью ряда экспериментов, последний из которых был «основной движущей силой»...но требовал наличия всего, что произошло до него.

вторник, 14 октября 2014 г.

Case #37 - Нападающее копье и защищающее копье

Я думал, что Целии около 30 лет, но на самом деле ей был 51 год и у нее было несколько детей. Особенным было то, насколько тяжелая жизнь у нее была, хотя она выглядела спокойной и даже молодой. Все это было теми моментами, которые у меня не было времени исследовать, хотя я их принял во внимание, чтобы использовать в дальнейшей работе. Всегда очень важно уловить самое первое впечатление и даже в работе со знакомыми клиентами уметь «смотреть на все как в первый раз» для того, чтобы заметить расхождения или вопросы, которые могут быть релевантными с точки зрения терапии.
Проблемой, которую она обозначила, был ее страх перед переходом в ту область работы, которой она  обучалась в течение последних 10 лет. Она хотела стать социальным работником и сейчас, когда ее дети оставили дом, это было ее заявленной целью.
Вместо того, чтобы работать над ее уверенностью в себе или пытаться узнать о ее страхах, я захотел выяснить ее контекст: ту поддержку в ее окружении, которую она получала, чтобы сделать это. Она действительно получала профессиональную поддержку от группы социальных работников, поэтому проблема была не в этом.
Однако ее муж сказал ей, что разведется с ней, если она будет продолжать и перейдет в эту область профессиональной деятельности. Его реакция была довольно бурной, но не так уж удивляла, если учесть ту патриархальную культурную среду, в условиях которой проводился этот сеанс.
Однако, когда я расспросил ее больше об этом, она открыла мне, что жила в условиях домашнего насилия на протяжении десятилетий.
Мне это показалось очень странным, что за 10 лет обучения и терапии, связанной с ее стремлением к социальной работе, это либо никак не проявилось, либо ее учителя в каком-то смысле не чувствовали себя ответственными за то, чтобы видеть, что подобное  имеет место.
В терапии важно фокусироваться не только на чувствах, но также на контексте, в особенности, если такой контекст в тот момент несет в себе элементы нарушения неприкосновенности личности. Этот момент необходимо было сделать центральной частью терапии.
Итак, я не желал иметь дело с другими вопросами до тех пор, пока не буде адресована центральная часть этой проблемы — ее страх, который  можно было понять. Она сказала, что насилие прекратилось только недавно.
Я сообщил ей о своих собственных чувствах, когда сел рядом с ней: о чувстве открытости к ней; об ощущении сильной обеспокоенности тем, насколько серьезные вопросы были затронуты; о том, насколько я желал поддержать ее, но в то же время насколько я был осторожен и как я желал продолжать именно тем способом, который стал бы проявлением уважения к ней.
Я заметил, что страх стал практически «членом семьи». Она согласилась. Я попросил ее придать страху образ: она представила его в виде фигуры в черной одежде, с большими глазами, улыбкой и копьем. Она описала его словом «жуткий».
Я попросил рассказать по-подробнее, как выглядела одежда. Я хочу действительно приземлить ее в этой ее связи со страхом. Затем я пригласил ее участвовать в эксперименте  Gestalt: "быть» страхом – показать мне, в какой позе страх стоял со своим копьем и большими глазами.
Она сделала так – и я сделал это вместе с ней. Часто очень полезно проводить такие эксперименты с клиентами.
Затем я попросил ее снова присесть – мне не хотелось тратить слишком много времени на все это. Описывать страх, быть им — само по себе было большим делом.
Она сказала, что чувствовала себя так, как будто я дал ей многое в этом процессе, и ей не хотелось брать больше, так как, казалось, что ей нужно будет что-то отдать обратно. Она объяснила, что ее учили «служить» мужчинам и, хотя она восставала против этого  будучи девочкой, это стало частью ее взросления.
Итак, я «продолжил» исходя из этой ситуации и остановился. Я сказал: «хорошо, тогда назови, что ты бы хотела отдать мне в каком-то смысле; я открыт к тому, чтобы получать». Мы молча сидели там, после чего она сказала, что хочет отдать мне свою признательность за то, что я уже сделал для нее к тому моменту.
После того, как она произнесла это, она снова почувствовала себя в безопасности со мной и была готова продолжать. Очень важно слышать в точности то, что происходит с клиентом, шаг за шагом, и быть с ними рядом в тех местах, продолжая в заданном им ритме.
Я спросил ее о том, где сейчас находится страх; она ответила, что он был внутри нее. Она сказала, что его копье втыкалось внутрь ее мозга, причиняя ей боль.
Я переместился непосредственно в режим взаимоотношений с ней. Я сообщил ей, что мне было грустно слышать о той боли, которую она ощущала, очень грустно. Я хотел «спасти» ее, защитить ее, но не знал, как это сделать.
Она была очень тронута и мы сидели там некоторое время в молчаливом контакте. Это стало ключевым сдвигом в ситуации: появление того, кто мог быть с ней, в режиме защиты, и при этом не торопиться все исправлять.
Это стало моментом «Я-ты», когда два человеческих существа находились в полном взаимодействии. Я был  терапевтом, а она — клиентом, но в том месте мы были двумя людьми, которые сидели рядом друг с другом в присутствии значительного количества боли, связанной с этой ситуацией. Я принял ее боль со всей серьезностью, а не как игровой эксперимент, не просто в качестве фигуры страха, но фактически, так как несколько десятилетий жизни с насилием — это весомый аргумент в пользу появления страха, связанного с ним.
Когда мы сидели там вместе друг с другом, оба наших сердца открылись. Я был глубоко тронут, и она тоже. Мы оба отметили это.
После этого я сказал: ну, у меня тоже есть копье, и это копье защиты. Я пригласил ее «впустить меня» вместе с моим копьем в ее сердце.
Она могла легко это сделать, и у нее были слезы. Она чувствовала себя в безопасности и под защитой.
Это был так называемый «самообъект»: принятие «меня» внутрь себя означало то, что внутри ее была авторитетная фигура, которая была там ДЛЯ нее, в то время как ее собственная авторитетная фигура от предыдущего опыта по мере развития стала подавлять ее и требовала от нее быть там ДЛЯ них, для мужчин в ее жизни.
Хотя не так уж много «произошло» в ходе терапии, она оказала очень большое влияние. В конце я спросил ее о том, где был ее страх, связанный с переходом в ее новую профессию. Она сказала, что больше не чувствует себя запуганной. Я спросил: даже при угрозе развода? Она ответила: да.
Итак, это просто часть той деятельности, в которой должна заключаться постоянная терапевтическая работа в области взаимоотношений и когда мы имеем дело с взаимоотношениями после длительного периода насилия. Я бы хотел присматривать за этим внимательно, так как все еще остается вероятность того, что все вернется к насилию, и как профессионал, и просто небезразличный человек, я хочу убедиться, что я не составляю какое-либо звено этого цикла.

воскресенье, 5 октября 2014 г.

Case #36 - Женщина, которая ничего не чувствовала

Бренда говорила о том, что у нее нет определенной личности – она легко теряла чувство границ и излишне соотносила себя с другими.
Она также говорила о том, что является застенчивым человеком, не любит фотографироваться или быть в центре внимания.
Это говорило о том, что необходимо было действовать осторожно и чувствительно и учитывать возможные проблемы с застенчивостью (связанные с воздействием окружения).
Я дал ей понять, что могу не продолжать какие-либо исследования, кроме того, чтобы просто хорошо себя чувствовать, оставаясь с ней.
Я обратил ее внимание на то, что мы находимся перед группой людей и спросил ее, что она чувствовала. Она сказала, что они смотрят на нее, но она не чувствует себя замеченной в каком-то смысле. Я спросил, может быть это ощущение возникает по той причине, что у нее ограниченные знания о себе или потому, что она пряталась. Она сказала, что по обеим причинам.
Это помогло мне обозначить относительную динамику. Поэтому я снова вернулся к ней: я смотрел на нее, но она также пряталась от меня. Она подтвердила, что такая реакция была у нее на каждого.
Конечно, эта ситуация создает относительный тупик: часть ее жаждет быть замеченной, тогда как другая часть не позволяет это сделать. Это было мне предупреждением о том, что мне необходимо продолжать с осторожностью или я просто окажусь в стрессовой ситуации и в ловушке по причине такой динамики.
Поэтому вместо того, чтобы делать попытки что-либо узнать, я рассказывал ей о вещах, которые она уже открыла мне о самой себе, используя те отрывки личной информации, которыми она поделилась. Я также сообщил о том, что увидел: например, те цвета одежды, которую она носила.
Это создало некоторую основу для тех отношений, которые были между нами, для которых не нужны были дальнейшие вопросы и которые указывали на мою осведомленность о том, чем она делилась, и о той информации, которую она делала доступной. Когда присутствует застенчивость, очень важно делиться какой-либо информацией, а не слишком много расспрашивать другого человека.
Ее глаза все еще выглядели стеклянными и она сказала о том, что уплывала куда-то. Это говорило о том, что контакта было слишком много. Поэтому я спросил ее, куда она уплывает...она сказал, что в место бесчисленных слов, прошлых жизней.
Это говорило мне о том, что имеет место растворение личности и о том, что вопросы безопасности являются первостепенными в такой ситуации.
Я предложил ей уплыть в воображаемое место и я мог бы сделать это тоже и мог пригласить каждого из группы отправиться туда, и мы могли бы все вместе просто сидеть рядом в  нашем воображаемом месте.
Это предложение захватило ее момент и стало стимулом к ее дальнейшему движению в этом направлении. В Gestalt это называется парадоксальная теория изменения: оставаться с тем, что есть и опираться на это.
Она сказала: «Я ничего не чувствую».
Другими словами, она полностью растворилась. В таком состоянии возможен только контакт определенного вида.
Я спросил ее, какая поддержка ей нужна, чтобы чувствовать себя безопаснее. Она сказала: я не хочу, чтобы меня видели.
Поэтому я сказал ей, что не буду на нее смотреть, но в тоже время поделился своим сожалением о том, что так как я не буду смотреть на нее, не буду пытаться увидеть ее, это позволит ей спрятаться полностью. Я сказал ей, что чувствую теплоту в отношении ее, но не могу найти способ достичь ее.
Бренда посмотрела на меня и сказала «Мне не нужна поддержка».
Это стало тем признанием, которое указало мне на то, как нужно продолжать.
Я предложил эксперимент: она держалась за обе руки, одна рука отталкивала, а другая — была открыта для получения поддержки.
Мы сделали так и она была способна получить мою поддержку: я медленно подвел свою руку к ее открытой для поддержки руке и взял ее.
Тогда она сообщила о том, что там присутствовала «сила», которая запретила ей чувствовать что-либо. Я попросил кого-нибудь встать между нами, представляя собой эту силу. Она или не могла/или не хотела определить, кто должен ее представлять и это нам не мешало.
Итак, я попросил ее сделать заявление этой силе. Она сделала это так: «Я сказала: «Я буду слушать тебя, когда это будет полезным мне или наоборот, и я позволю себе получить поддержку».
Это было заявлением о дифференциации и интеграции.
Она могла позволить себе чувствовать, получать поддержку, вступать в отношения, быть замеченной в этом месте и иметь ощущение о том, что у нее есть выбор.
Эта работа двигалась медленно и требовала от меня постоянно учитывать ее границы, не вдаваясь слишком в детали даже в отношении того, что она чувствовала...и все же не сдаваться. Обычно люди реагируют на тех, кто устанавливает такого рода границы приватности тем, что либо отступают, или встречаются в несвязанной форме или окружают этого человека вниманием, проявляя заинтересованность или даже доброту. То, что действительно необходимо, это нейтральное присутствие с достаточным количеством теплоты, но не слишком большим, достаточной заинтересованностью, но не избыточной -  все это называется «действовать в унисон» и является основным навыком общения.

вторник, 30 сентября 2014 г.

Case #35 - Злость и бывший

Марион подняла вопрос общих родительских обязанностей, которые она делила с бывшим мужем. Стало понятным, что это ее не очень беспокоило. Но что действительно имело место — это ее дискомфорт и неоконченный бизнес с ним.
Перед тем, как углубиться в детали, я сказал ей: «мое впечатление о тебе, когда я смотрю на тебя — это как будто твои глаза пронизывают меня как иглы». Это оказало довольно сильное влияние на меня. Общее между твоим бывшим мужем и мной то, что я мужчина и я чувствую, что часть той энергии, которую ты ощущаешь по отношению к нему может также присутствовать здесь со мной.
Я спросил ее о том, в чем была ее проблема, и она ответила - в злости.
Я спросил ее, что именно ее злило. Она начала мне рассказывать очень длинную историю о своих обстоятельствах...спустя некоторое время я опять спросил: о-кей, так что конкретно тебя злит. И снова она продолжила свой долгий рассказ.
Мне пришлось спросить ее несколько раз перед тем, как она смогла отчетливо, прямо и лаконично сообщить мне о том,что была зла потому, что чувствовала себя преданной своим мужем, так как он прекратил поддерживать ее в финансовом отношении, чтобы иметь возможность вложить деньги в бизнес, который он вел. Кроме того, она была зла на него за то, что он лгал ей и ее родителям (с которыми они жили вместе) об этом.
Я сказал: да, ты выглядишь разозленной, я могу это видеть в твоих глазах. Что ты чувствуешь прямо сейчас?
Она начала рассказывать мне о вещах, которые имели отношение больше к ее оценкам, суждению и мнению, а не к чувствам.
Она сказала в действительности следующее: «Я защищаюсь, когда мои чувства атакуют»
Поэтому я предложил ей представить, что я ее бывший муж и «снять с меня часть обвинений». Она начала объяснять то, что она чувствовала: что в этой ситуации тоже есть ее вина.
Я направил ее снова и попросил рассказать что-нибудь непосредственно мне, начиная свой рассказ словами: «Я зла.....»
Наконец, она начала выражать свои чувства непосредственно с указания тех вещей, которые злили ее.
Я признал понимание ее чувств, понимание того, что я могу видеть и слышать ее злость...а также то, что я могу видеть ее слезы -  поэтому я также могу видеть ее боль.
Я продолжал поощрять такое непосредственное выражение чувств и она продолжала балансировать между злостью и слезами. По мере того, как она почувствовала себя услышанной, она приобрела большую уверенность в отношении выражения своих чувств непосредственным образом. Она также долго молчала, когда ее переполняли чувства и мои простые признания.
В конце концов, ей стало гораздо легче и она смогла высвободить большое количество боли и злости, которые она удерживала в себе с момента развода.
Для того, чтобы такой процесс был успешным, я должен был проявлять постоянство в том, чтобы концентрироваться на ее осведомленности, позволять ей получать свой опыт от моего участия в эксперименте с ней и прерывать ее рассказ, который был ее способом уклонения от слишком глубоких переживаний. Я предложил ей относительный контейнер для злости и поддерживал и поощрял ее выражение себя...потребовалось некоторое время, чтобы она смогла почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы это реализовать. Я также не поддерживал ее избегание некоторый вещей, вместо этого требуя от нее выражать ее собственное переживание так, как оно есть.
В ответ , я сделал ей признание, которое стало тем, о чем она мечтала: быть замеченной и услышанной в этом месте. Я не был ее бывшим мужем, но энергетический обмен между нами был достаточно сильным, чтобы она смогла почувствовать себя удовлетворенной тем, что она смогла выразить все мне, как представителю. Установленная мной связь в начале процесса о том, что я тоже мужчина, стала достаточной для того, чтобы добавить силы в ее чувства и моя восприимчивость была действительно достаточной для того, чтобы она не воспринимала это просто как «актерскую игру».
Что я заметил, это то, что она не рыдала, не кричала, не била кулаком в подушку и даже не повышала свой голос. Злость движется сквозь взаимоотношение и сквозь отношения о собственности, но не обязательно присутствует в драматических методах терапии.

суббота, 27 сентября 2014 г.

Case #34 - Контакт и искренность

Натан был мужчиной крепкого сложения, полным идей, с ясным и сильным присутствием.
Его проблемой была искренность. Он не чувствовал, что действительно искренен с другими.
Он почти никогда не принимал участия в словесных баталиях или спорах. Он был отзывчивым в работе и дома.
Его семейная история была историей жестокости между его старшим братом и сестрой. Тогда как в своей семье он занимал место «хорошего мальчика». Были два события, которые оказали влияние на него в детстве. Одно было тогда, когда он был очень зол на своего старшего брата и швырнул в него предметом, который чуть не проткнул ему лицо. Другим событием было то, что он ударил мальчика в школе, который впоследствии пришел к нему домой и расцарапал ему лицо.
С тех пор он был сдержанным и больше сильно не бил никого.
Он удивил меня тем, сказав мне, что он не был особо уверен в себе. Я был удивлен, так как видно было, что определенно мощный человек обитал в его теле.
Он действительно признал, что у него были резкие суждения о других людях, и он склонен был проецировать их на себя.
Поэтому я предложил ему пройти через процесс искренности, который я первоначально проделал с ним.
В нем было три компонента – то, что он думал, что он чувствовал, и что он хотел получить от других.
Я проработал этот процесс на нем, а он на мне. Ему не сложно было это сделать.
Я назвал этот процесс искренней встречей. Продолжение ее привело бы к искреннему диалогу, что в свою очередь привело бы к искреннему взаимоотношению.
Затем я попросил его проработать его с тремя людьми из группы. Первый человек был очень прямолинейным. Вторым человеком была женщина, которая дала ему довольно сложный ответ. Он растерялся и я посоветовал ему ответить сообщением о чувстве. Я дал ему формулу, которая особенно подходила для ответа женщинам: после первоначального искреннего сообщения о встрече, он должен был сделать по три сообщения о чувстве на каждое сообщение о мысли, которое он делал.
Затем он практиковал это упражнение с еще одним человеком.
Я спросил  его о том, как все прошло, по его мнению; он ответил, что легко.
Это указывало мне на то, что все, что ему было необходимо — это немного водительства, некоторого руководства и поддержки для того, чтобы практиковать это упражнение.
Будучи мужчиной, ему нравилось получать четкие инструкции. Что является верным для человека, который обладает большим количеством спящей энергии и ему просто нужен был способ выпустить ее в безопасном виде.
Он был уверен в том, что способен продолжать практиковать процесс.
Конечно мы могли бы поработать с его семьей над причинами ситуации или в отношении его способности избегать конфликты. Но это было бы вторжением, нацеленным на настоящее и будущее. Это упражнение было важным по причине его шаткой  уверенности. Оно также обеспечило ему средство для обучения через опыт таким образом, что он мог бы продолжать исследовать для себя процесс искреннего контакта.
Контакт является одним из ключевых составляющих теории и практики Gestalt, а также центральной темой данного сеанса.

понедельник, 22 сентября 2014 г.

Case #33 - Полное и искреннее признание

Проблемой Джеймса было то, что он много работал всю неделю, часто летал в другие города, после чего возвращался домой по пятницам. Когда он был вне дома, он ждал возвращения домой. Для него было важным, чтобы его жена и ребенок были дома и чтобы он мог шагнуть в это ощущение «домашнего уюта».
Тем не менее, его жена занимала высокую должность менеджера кадровой службы и она была дома не чаще, чем отсутствовала. Если на нее давили в этом отношении, она отмечала, что ее карьера также была важной и что это ощущение было его проблемой.
Он прожил со своей женой многие годы и они вместе были заинтересованы в личном росте и астрологии. Он говорил о себе как о знаке зодиака «рак», открывая свои чувства.
Их взаимоотношение было глубоким и любящим, но все же в нем было не мало конфликтных ситуаций, число которых он хотел сократить и улучшить отношения.
С этой информацией я получил контекст, в который мог внедриться.
Я попросил его назвать вещь, которая в равной степени имела важность для его жены и которую она желала бы получить от него. Он сказал, что, когда она готовила презентацию на работе, она делилась этим с ним, желая получить признание от него ее способностей и чтобы он оценил ее работу.
Я попросил назвать еще одну вещь. Когда она читала книгу (в основном для личного развития), она хотела, чтобы он прочитал ее тоже и обсудил с ней.
Я спросил его о том, выполнил ли он хотя бы одну из этих двух просьб. Он ответил, что в какой-то степени… но не в той мере, чтобы удовлетворить ее желанию.
Поэтому я предложил, чтобы он отнесся со всей серьезностью к этим двум ее просьбам и искренне выполнил обе.
После того, как он делал это некоторое время, я предложил ему адресовать ей полное, комплексное и искреннее сообщение о том, что значило для него то, что она остается дома в пятницу вечером.
Я привел пример из своей собственной жизни, чтобы продемонстрировать, что именно я имел ввиду под этим сообщением:
-> Пока я рос, дни рождения всегда были особым временем в нашем доме. Тогда как моя жена почти не отмечала их; хотя иногда праздновали день рождение ее сестры, но не ее собственный день рождения.
В результате у нее не было особого энтузиазма по отношению к тому, чтобы отмечать дни рождения; ей нравилось отмечать свои дни рождения в очень личной и простой обстановке.
Я же ожидал наступления особого дня с множеством напоминаний о том, что это «мой день». Были дни, когда она не поздравляла меня так, как мне этого хотелось и я чувствовал себя очень обиженным; это было тем вопросом, понимание которого давалось ей с трудом.
-
Итак, мое полное, комплексное и искреннее сообщение выглядело примерно так:
Я знаю, что дни рождения — это нагрузка для тебя и что у тебя не было особого опыта в праздновании дней рождений в детстве. Я также знаю, что ты очень старалась, чтобы превратить мои дни рождения в очень знаменательные события и я очень благодарен тебе за это. И я также понял, что временами ты чувствовала себя не на своем месте по какому-то ряду причин, когда от тебя требовалось приложить немного больше усилий или сделать немного больше обычного. Я понимаю, что в твоем случае это связано с тем, насколько ты чувствуешь, что готова отдавать, и с тем, что ты не ожидаешь больше, чем это, на свой день рождения. Но я не такой как ты. Дни рождения также немного напрягают меня, но в другом смысле. Так как у меня была традиция справлять их как очень особенное событие, у меня есть основополагающее ожидание и надежда о том, чтобы стать «первым» в этот день. И даже если ты не в таком уж хорошем настроении, не могла бы ты отложить это в сторону, хотя бы на один день, чтобы я мог почувствовать, что мне уделяют некоторого рода особое внимание. Это бы значило очень многое для меня и даже еще больше потому, что я знаю, что это не всегда легко для тебя. Я чувствуя себя в какой-то степени на краю обрыва, когда говорю это тебе, потому что это важно для меня и потому что это трудный вопрос для тебя. Я ценю то, что ты принимаешь во внимание то, о чем я прошу, и ты можешь подумать об этом, если это тебе необходимо, и мы можем обсудить это в другой раз.
--
Тот факт, что я привел этот пример Джеймсу из своей личной жизни, помог ему понять теперь, как составлять комплексные искренние личные сообщения для его личной проблемы.
Gestalt работает с тем, чтобы привносить глубину и искренность в отношения, и развивать в дальнейшем  связь и интимность. Это пример одного способа, которым мы можем достичь этих целей для клиента, который уже имеет представление больше, чем об основах общения.

вторник, 9 сентября 2014 г.

Case #32 - Подлинные ресурсы

У Дианы было две проблемы. Первая заключалась в том, что ее первый сын, 12 лет, не учился так усердно, как она хотела бы, чтобы он учился.
Я попросил оценить его успеваемость по шкале, и она ответила на 6 и 7 баллов. Он делал свою домашнюю работу? Да. Но для того, чтобы попасть в группу лучших по успеваемости, ребенку нужно набрать высокие баллы, поэтому его приходилось заставлять заниматься.
Во-первых, я дал ответ с учетом своего собственного опыта: моих убеждений в отношении воспитания ребенка с акцентом на роль родителей, моих убеждений о важности сбалансированной жизни ребенка, и моих ценностей, которые сводятся к тому, что академическая успеваемость не всегда является основной целью.
Это было важным выразить свою собственную позицию, почувствовать какие-либо границы различий и найти то место и момент, в котором мое желание поддерживать (и ограничения этому) могли удовлетворить состоянию, в котором она находилась.
Она находилась в противоречии, так как прочитала много книг по воспитанию детей до возникновения этой ситуации и пыталась создать некоторое пространство для сына, хоть и беспокоилась о его будущем и не знала как эффективно можно его мотивировать. Поэтому мое предложение было следующим: ей нужно будет сесть рядом с ним, рассказав ему сначала о том, что было важным для нее в его
взрослении. Затем ей нужно было бы нарисовать ту картину общества, с которой он столкнулся: общество и школьная система, которые были высоко конкурентной средой и которые требовали высоких оценок, для поступления в определенные учреждения. Она могла бы схематически изобразить эти различные учреждения, их требования, плюсы и минусы их посещения.
Затем она могла бы поддержать его в принятии решения о том, какими были его собственные цели, куда бы он хотел устроиться и что ему необходимо было сделать для того, чтобы это осуществилось.
В этом смысле, она могла бы оставаться абсолютно искренней, в то же время поддерживая его в поиске своего собственного пути. Ее желание и стремление поддерживать его могло бы быть направлено таким путем, который подстраховывал бы его собственный выбор, а не решал все за него.
Вторая ее проблема была связана с ее супругом. Он мог прийти домой, выпить пиво, прочитать газету, написать свой блог и полностью проигнорировать ее и детей.
Очевидно, что она чувствовала себя несчастной в этой ситуации, но не могла найти выход из нее.
В других ситуациях он участвовал в семейной жизни, планировал семейные выезды, проводил время вместе с семьей во время таких выездов и нередко готовил пищу.
Он никогда много не общался, поэтому это не было чем-то новым. Было понятно, что в отношениях с ним не будет эффективным жаловаться ему, требовать что-то от него или даже предложить ей завязать
некоторого рода искреннее общение с ним. Я спросил о его блоге. Она сказала, что он очень четко выражает мысли, с юмором и включает в блог картинки с интересными комментариями под ними. Ей просто хотелось, чтобы он мог поговорить в таком стиле с ней.
Направление было ясным для меня. Она не собиралась его изменить, но она могла бы присоединиться к нему. Я спросил, есть ли у него айпад. Она сказала, что спрятала его. Я посоветовал ей  незамедлительно вернуть ему айпад и купить еще один себе. Он могла бы тогда общаться с ним в письменном виде. Она могла бы отвечать на его блог (он бы отвечал людям, кто участвовал в его
блоге), она могла бы посылать ему записки, письма, небольшие строчки. Пока он сидел и читал газету, она могла бы посылать ему небольшие комментарии. Она могла бы писать письма, распечатывать их, и посылать их ему по почте или класть ему под подушку.
В этой ситуации я использовал то, что было доступным. Это не оказывало действия на ее внутреннюю психическую динамику, и я отказался принимать ее убеждение о том, что должно быть с ней «что-то не так», так как он не уделял ей внимание. Вместо этого я искал то место, где были ресурсы, и то, как она могла бы творчески установить контакт с ним тем способом, который нашелся в устоявшемся багаже их отношений.

пятница, 5 сентября 2014 г.

Case #31 - Секс в обмен на интимность

Луиза говорила о том, что ей нужно больше страстности в ее отношениях. У ее мужа была связь 5 лет назад. Она длилась около года. Он признал вину, пал на колени и молил о прощении, и больше так не делал.
С тех пор отношения медленно улучшались, но все еще оставались нерешенные для Луизы вопросы.
Когда он в первый раз рассказал ей о своей связи, она отреагировала довольно рационально, спросив о том, собирается ли он развестись или нет. Ее мгновенным способом справляться с ситуацией было то, что она оценивала ее и прорабатывала те моменты, в которых находились она и он. Это было хорошей первоначальной стратегией выживания.
Однако, впоследствии ее охватила сильная грусть.
Совсем недавно она также испытала чувство злости.
Но это не было тем, что она вырастила в себе. Он отметил, что если бы она действительно разозлилась, он бы захотел уйти от нее (не чувствуя при этом вины). Поэтому она опасалась, что он все еще может это сделать, если она даст ему знать о том, что она чувствует.
И все-таки все это съедало ее. И хотя было много доброго в их отношениях, она теперь не могла открыться ему в полной мере, в том числе в сексуальном плане - она немного сдерживалась. Я спросил о том, как часто у них был секс - примерно 4 раза в месяц. Я спросил о том, много ли они разговаривали - в среднем около получаса в день. Я попросил ее оценить его эмоциональный интеллектуальный уровень. Она сказала: 3 балла. Мне стало понятно, что в таких условиях она не получит от него то качество участия, которое она хотела получить. Не было особой пользы в том, чтобы работать с ней над тем, как она выражает свои чувства; это помогло бы извлечь из нее некоторое количество злости, но в действительности не углубило бы ее уровень интимности, потому что она ничего не получила бы от него в дальнейшем. И если она не поговорит с ним о том, что с ней происходит, их отношения останутся на поверхностном уровне.
Gestalt не работает в направлении "прощения", хотя мы делаем акцент на том "что есть что". Но в этом случае существовал целый ряд других вариантов на выбор, о которых она не знала.
Луиза была учителем и сказала о том, что она изменила стиль своего преподавания в последние годы, чтобы избавиться от штампов "следует и не следует", и обнаружила постепенное и очень ощутимое изменение в ее классе. Он параллельно "путешествовала в поисках себя".
Поэтому я знал, что у нее самой есть ресурсы и работал определенно над ее собственным ростом.
Но это особо не отражалось на взаимоотношениях пары. Моей задачей было работать над проблемой взаимоотношений пары, а не только с Луизой на ее внутреннем физическом уровне, или даже с самим
собой на межличностном уровне.
Поэтому я предложил ей делать домашнее задание.
Это в основном подразумевало сделку: больше секса в ответ на большую интимность. Я предложил ей говорить ее мужу, что ей нужно больше секса с ним и больше близости. И чтобы она могла это воплотить, ей нужно больше интимности.
Поэтому для того, чтобы это достичь, им понадобилось бы полчаса наедине друг с другом в день, чтобы развить интимность в их отношениях. Я предложил ряд вариантов на выбор: тренировать подлинное
общение друг с другом по незначительным вопросам; читать вместе книгу и обсуждать ее; делать вместе упражнения такие, как слушание или эмоциональное выражение; создание пространства для того, чтобы
выслушивать жалобы друг друга; или просто делать дела вместе тогда, когда это способствует укреплению их связи и улучшению близости.
Я согласился с тем, что это было абсолютно нечестно. Она играла роль учителя, дирижируя процессом, раскручивая его - просто так она могла бы выразить свою злость ему безопасным способом. Это было
несправедливо, так как в этом смысле ей приходилось выполнять двойную работу.
Однако здесь могут быть и другие положительные побочные моменты во многих отношениях и такой подход мог бы способствовать достижению ее собственной цели привнесения большей страстности в их отношения. Результатом могло бы стать то, что они будут ближе к тому, чтобы находиться на одном уровне в отличие от того личного исследования самой себя , которое принадлежало только ей.
В подходе был использован метод под названием "работа со взаимоотношением пары через одного человека". Для этого мы оставляем взаимоотношение на передовой линии, пока работаем с клиентом. Вместо того, чтобы просто работать только с людьми, мы ищем способы усилить взаимоотношение.
Множество чувств, тождеств и рассказов являются продуктом взаимоотношений пары. Итак, один из путей к изменению – это способность осуществить значительный сдвиг во взаимоотношении, вместо
того, чтобы концентрироваться на индивидуальном опыте. Применяется следующий подход к области: работать с целым, а не с частями.
Это звучало немного корыстным: обменивать секс на изменение поведения - но люди в любом случае делают это бессознательно. Получить то, что есть у другого, принести это авансом во взаимоотношения -   это действительно дает другому человеку выбор. В этом смысле, подобное предложение не является манипулирующим, но даже может считаться честным. И этот обмен в таком контексте делается для чего-то, что способно усилить взаимоотношения пары.

вторник, 2 сентября 2014 г.

Case #30 - Хорошая причина не чувствовать себя сексуальной

Бриджит жаловалась на ощущение "замерзания" в нижней части спины и в области гениталий. Она была в разводе 5 лет и не могла найти другого мужчину для отношений.
Она говорила, что пострадала от мужа. Она никогда особо не отвечала взаимностью ему в сексуальном плане, несмотря на то, что он очень старался этого достичь многими способами и то, что в их отношениях было много хороших моментов.
Я спросил ее о том, чем конкретно он ее обидел, но ей было трудно определенно выразить это. Она сказала, что чувствовала себя замкнутой на нем и это было тем моментом, который ее обижал.
Но казалось, что он ничего особо обидного не сделал. Поэтому проблема была в чем-то другом.
Затем она сообщила, что у нее в действительности не было особых ощущений в теле.
Я включился в общение и рассказал ей о своем опыте растворения в пространстве и о том, как непросто присутствовать полностью в своем теле.
Она выразила предположение о том, что, в ее случае, тот факт, что она была свидетелем того, как ее брата сильно били ее родители, когда ему было 8-16 лет, стал причиной этому состоянию. После этого его украли торговцы людьми и только через 5 лет он смог написать письмо и спастись от них. Тем не менее, после этого он бродил по улицам с другими нищими, крал, несколько раз попадал за решетку и даже украл у нее, когда она пыталась ему помочь.
15 лет назад их отец умер и она сказала, что уже с того времени с ее братом все было хорошо, он был счастлив, и вел хорошую жизнь.
Несмотря на это, она все еще сильно переживает и чувствует себя виноватой за то, что не смогла  помешать побоям.
Я заметил, что у нее никогда не было какой-либо поддержки в то время: ей не с кем было поговорить, ее не кому было успокоить.
Я предложил следующее: так как боль все еще присутствовала в ней в значительной степени, я сяду рядом с ней, обниму ее рукой так, чтобы она могла чувствовать поддержку, которой у нее никогда не было. Чтобы представить, как будто я был там вместе с ней, в то время. По мере того, как я делал это, она начала рыдать, переживая болевые ощущения чрезвычайной глубины, судорожно вдыхая воздух. Я поддерживал ее и дышал, оставаясь в полном присутствии с ней, слушая эту ужасную боль в ее плаче.
Спустя некоторое время ее рыдание пошло на убыль и она стала спокойной и тихой. Я заговорил с ней, наблюдая за словами. Затем она села и взглянула на меня. Она сказала: "сейчас я хочу вам
что-то дать". Я мог чувствовать перемещение ее и моей энергии. Я сказал, что могу чувствовать это, что у меня появляется ощущение теплоты. Она сообщила, что тоже чувствует теплоту в своем теле, по
всему телу.
Я спросил ее, что она хочет мне дать, но некоторое время она пыталась найти слова.
Она сказала: "Я хочу поцеловать твои глаза моими глазами". Я мог чувствовать ее открытость и поток энергии между нами. Я отметил: сейчас ты в своем теле и готова к отношениям. Она кивнула.
Я не остановился ни на первом образе, который она создала (замороженные чувства), ни на втором (общее отсутствие чувств в теле). Я отвечал в форме диалога и ожидал, пока что-нибудь еще появится, чем стало ее незавершенное дело из области отношений в семье.
То, что она стала свидетелем такой травмы, наложило глубокий отпечаток на нее и несмотря на то, что ее брат в конечном счете восстановил свою жизнь, она все еще продолжала удерживать внутри себя боль и чувство вины. Она не могла двигаться дальше, пока она не нашла себя полностью в месте ее боли и не обрела там поддержку.
Предоставив ей такую возможность, мы подтолкнули ее к тому, чтобы пройти через действительно целительное переживание, позволяя ей произвольно давать выход своей боли и чувству вины, вернуться в свое тело и быть способной к сексуальным чувствам.

среда, 27 августа 2014 г.

Case #29 - Злая маленькая девочка

Кейти обозначила проблему - "обида на отца". Я спросил, на что именно она обижалась, она ответила, что на то, что он развелся с ее матерью, когда Кейти было 4 года.
Я исследовал природу ее проблемы. Это было 20 лет назад и с тех пор она видела отца всего 10 раз. Она знала очень мало о нем.
Она верила в то, что ее мать была жертвой, так как у отца была связь и он женился во второй раз.
Она не предпринимала никаких усилий в своей взрослой жизни, чтобы связаться с ним. Когда я спросил почему, она ответила, что раньше он приводил свою дочь от второго брака с собой и Кейти испытывала сильнейшую ревность, когда видела ту любовь, которую он проявлял к ее сводной сестре.
Я сказал ей, что не буду работать с вопросом развода ее родителей или с ее обидой (так как это в действительности не было центром ее проблем). Вместо этого, я только лишь желал работать с ней как с взрослым человеком и выяснить, что именно ей необходимо делать в настоящем времени.
Ее это не привлекало, но мои границы были четко определены.
Я рассказал ей историю своего собственного развода и о том разговоре, который у меня состоялся со старшей дочерью, когда она выросла, и о той дезинформации, в которой она жила.
Я сказал ей, что хочу поддержать ее в поиске общения с ее отцом, но не в том, чтобы оставаться в какой-нибудь беспомощном состоянии, в роли жертвы или человека, потерявшего жизненные силы .
Она унаследовала истории от ее матери и они влияли на ее отношение. Будучи взрослым человеком, она могла сделать свой собственный выбор, который могла воплотить в жизнь, и могла узнать непосредственно у отца, выслушав его рассказ. Пока она это не сделала, поэтому я сконцентрировался на том, чтобы двигаться в этом направлении в будущем, а не копаться в прошлом.
Более того, по мере того, как мы беседовали об этом, Кейти проявляла манеры и говорила голосом маленькой девочки. Я сказал ей, что понимаю и сочувствую тому, что она так много пропустила в отношениях с отцом, но с тех пор "много воды утекло" и никакая терапия или общение с ним не восстановят те потерянные годы.
Мы должны смириться с этой трагедией, принимая ее как есть, и ей нужно найти силы, чтобы двигаться дальше, начиная с этой точки отсчета.
Это было трудным рубежом, но обратные действия могли бы способствовать и подталкивали ее к тому, чтобы продолжать оставаться в беспомощном состоянии, постоянно желая получить что-то, что она пропустила.
Иногда продление сочувствия может помочь людям, а иногда необходимо устанавливать для них четкие границы и определять направление, куда нужно продолжать двигаться, вместо того, чтобы постоянно оглядываться назад. В той части ее, которая представляла собой маленькую девочку, у нее не было выбора, не было возможности идти к нему.
Она рассказывала о том, как бы она его ударила, если бы увидела, когда была маленьким ребенком. Очевидно, что ее охватила злость и я вернул все в нормальное состояние. Но она не нашла какого-либо другого способа, чтобы соотнести себя с ним и все еще была зла на него как маленькая девочка.
Поэтому я предложил эксперимент: начать с того места в комнате, которое она обозначит как находящееся рядом с ее матерью, и пройтись по комнате к отцу. Может быть для того, чтобы поговорить с ним, а может быть просто постоять рядом с ним.
Она была чрезвычайно взволнована таким приглашением и очень напугана. Я делал все, что мог, чтобы подбодрить ее, но все-таки оставлял выбор за ней. Я часто напоминал ей, что ей 24 года. Я просил ее перестать говорить голосом маленькой девочки, выпрямить спину вместо того, чтобы горбиться (она жаловалась на регулярные боли в спине), и переместиться в мир взрослых и выбора.
Медленно она согласилась на эксперимент. Она делала один шаг в заход и нуждалась в значительной поддержке на каждом шагу, чтобы не упасть. Наконец она дошла до того места, где был ее отец, и попросила кого-нибудь выступить в роли ее отца.
Ей казалось это невозможным разговаривать с ним. Поэтому я спросил ее о том, что она чувствовала, и попросил выразить это в тех предложениях, которые она могла использовать. Я предпринял это для полдюжины чувств, поэтому она могла выбрать из ряда ощущений то, которое хотела бы описать. Ей требовалось больше ободрения, чтобы она смогла произнести что-либо. На самом деле она делала маленькие резкие шумные вдохи, которые, когда улавливались, выражали ее "печаль" о его внимании к ее сводной сестре.
Она хотела задать ему вопросы, но я направлял ее, чтобы она использовала утвердительные предложения. Я отметил тот факт, что с помощью вопросов можно манипулировать человеком, и перенес ее обратно к тем причинам, по которым она хотела идти к нему.
Наконец, она заговорила с ним, сказав ему, что она была зла, обижена и ей было приятно видеть его. В основном она говорила по причине своей расстроенности и страхов. Ответ представителя заключался в том, что он был рад видеть ее; это не было тем, что она ожидала.
Весь процесс оказался очень непростым для нее. Я должен был продолжать упрощать эксперимент, например, убеждая ее в том, что это просто была группа терапии и ее отца и матери не было там, и что она просто идет по бамбуковому полу, и больше ничего не происходит. Все эти меры сократили эмоциональный выброс, только слегка.Я сопровождал ее на каждом шагу, предоставляя руководство, поддерживая и призывая ее оставаться взрослой.
Это был пример "безопасной скорой помощи" эксперимента Gestalt, когда мы делаем шаг в область, которая обычно слишком трудна для нас, и делаем это с максимально необходимой поддержкой.
Это позволяет человеку приобрести новый опыт.
Однако такие эксперименты не предписаны, и клиентам рекомендуют не включать их в новые "обязанности", но рассматривать их как исследование осведомленности и разнообразия выбора.

Blog Archive

© Lifeworks 2012

Contact: admin@learngestalt.com

Who is this blog for?

These case examples are for therapists, students and those working in the helping professions. The purpose is to show how the Gestalt approach works in practice, linking theory with clinical challenges.

Because this is aimed at a professional audience, the blog is available by subscription. Please enter your email address to receive free blog updates every time a new entry is added.

Gestalt therapy sessions

For personal therapy with me: www.qualityonlinetherapy.com

Enter your email address:

Delivered by FeedBurner

© Lifeworks 2012

Contact: admin@learngestalt.com

Языки:

HOME

Informed Consent & Rates

PROFESSIONAL TRAINING

Gestalt Therapy Defined

PROFESSIONAL SERVICES

PAYMENTS

OTHER STUFF

Links

Book:Advice for Men about Women

BLOGS

• English

Bahasa

Čeština

Deutsch

Español

Français

Greek ελληνικά

Hindi हिंदी

Magyar

Melayu

Italiano

Korean한국의

Polski

Português

Română

Russian Русский

Serbian српски

Chinese 中文

Japanese 日本語

Arabic العربية

English Bahasa Čeština Deutsch Español Filipino Français ελληνικά हिंदी Magyar Melayu Italiano 한국의 Polski Português Română Русский српски 中文 日本語 العربية

If you are interested in following my travels/adventures in the course of my teaching work around the world, feel free to follow my Facebook Page!

Can you translate into Russian? I am looking for volunteers who would like to continue to make this translation available. Please contact me if you would like to contribute.

Gestalt therapy sessions

For personal therapy with me go to: www.onlinetherapy.zone

vinaysmile

This Gestalt therapy blog is translated into multiple languages. You are welcome to subscribe

logosm1

Links

Career Decision Coaching

Here

and here

Lifeworks

Gestalt training and much more

http://www.depth.net.au

For Men

Here is a dedicated site for my book Understanding the Woman in Your Life

http://www.manlovesawoman.com

The Unvirtues

A site dedicated to this novel approach to the dynamics of self interest in relationship

http://www.unvirtues.com

Learn Gestalt

A site with Gestalt training professional development videos, available for CE points

http://www.learngestalt.com

We help people live more authentically

Want more? See the Archives column here

Gestalt therapy demonstration sessions

Touching pain and anger: https://youtu.be/3r-lsBhfzqY (40m)

Permission to feel: https://youtu.be/2rSNpLBAqj0 (54m)

Marriage after 50: https://youtu.be/JRb1mhmtIVQ (1h 17m)

Serafina - Angel wings: https://youtu.be/iY_FeviFRGQ (45m)

Barb Wire Tattoo: https://youtu.be/WlA9Xfgv6NM (37m)

A natural empath; vibrating with joy: https://youtu.be/tZCHRUrjJ7Y (39m)

Dealing with a metal spider: https://youtu.be/3Z9905IhYBA (51m)

Interactive group: https://youtu.be/G0DVb81X2tY (1h 57m)